Лорд Дарси [ Магия и смерть. Слишком много волшебников. Новые расследования лорда Дарси] - Рэндалл Гаррет

Он словно бы постарел со вчерашнего дня, лицо его стало изможденным и усталым, в глазах появилось нечто новое, трудноопределимое, однако совсем ей не понравившееся. Сперва он тоже ничего не сказал, только облизал губы. Когда лэйрд Дункан наконец заговорил, голос его звучал странно, как у человека, с трудом оправляющегося после глубокого обморока.

— Теперь бояться больше нечего, — сказал он. — Совершенно нечего.

Паства преподобного отца Джеймса Валуа Брайта, викария церкви Святого Духа, состояла из нескольких сотен обитателей замка д’Эвро. Вследствие своего поста он являлся виднейшим — если не иерархически, то по положению в обществе — священником графства. Не считая, естественно, епископа и каноников кафедрального собора. Однако сознание этого мало радовало преподобного отца. Службы его посещались прискорбно мало — особенно по будням. Конечно же, на воскресную мессу приходило много народу — граф д’Эвро, пунктуально являвшийся ровно в девять, имел привычку пересчитывать всех своих домашних. Но по будням он в церкви не бывал, а ведь хорошо известно — чуть расслабься господин, как то же самое, если не больше, начинают позволять себе и слуги.

Одно только утешение — леди Элис д’Эвро. Скромная, некрасивая девушка, лет на двадцать младше своего брата, она во всем была полной ему противоположностью. Тихая рядом с его громыхающей шумностью, скромная, стремящаяся держаться в тени — рядом с его доходящей до аляповатости яркостью, воздержанная во всем — рядом с его постоянными запоями, целомудренная — рядом…

Тут отец Брайт заставил себя прервать размышления. Нет у него права, напомнил он себе, на подобные суждения. В конце концов, ведь даже исповедует графа не он, а епископ.

Кроме того, в данный момент он не должен отвлекаться от молитвы.

Тут он, к крайнему своему изумлению, обнаружил, что уже облачился в стихарь и палий и что при этом губы его сами собой механически произносят слова молитвы.

«Привычка, — подумал он, — может оказаться крайне губительной для способности к созерцанию»..

Отец Брайт окинул взглядом ризницу. Служка, юный сын графа Сен-Брио, посланный сюда, чтобы завершить формирование из него джентльмена, который в не столь отдаленном будущем станет королевским губернатором одного из самых важных графств Бретани, натягивал через голову стихарь. Часы показывали одиннадцать минут восьмого.

Отец Брайт заставил свои мысли обратиться к Господу и беззвучно прочел те же самые молитвы облачения, которые только что произносил автоматически. На этот раз он вкладывал в них всю силу убежденности. Сверх того он добавил коротенькую молитву, в которой просил у Господа прощения за минутную рассеянность.

Открыв глаза, он собрался уже было надевать ризу, как дверь ризницы отворилась и в нее вошел сэр Пьер, личный секретарь графа.

— Мне необходимо поговорить с вами, отец, — тихо сказал он. И, бросив взгляд на де Сен-Брио-младшего, добавил: — С глазу на глаз.

Вообще говоря, отец Брайт устроил бы большой нагоняй любому, набравшемуся наглости вломиться в ризницу в тот момент, когда он переодевается к мессе, но ведь сэр Пьер никогда не прервал бы его без серьезных на то причин. Кивнув, он вышел в коридор, ведущий к алтарю.

— Что такое, Пьер?

— Милорд граф мертв. Убит.

После первоначального потрясения отец Брайт осознал, что новость эта не столь уж и неожиданна. Похоже, глубоко в мыслях он всегда догадывался, что граф умрет насильственной смертью задолго до того, как разгульная жизнь подорвет его здоровье.

— Как это случилось? — спокойно спросил он.

Сэр Пьер в точности пересказал все, что делал и что видел.

— А потом я запер дверь и пошел прямо сюда, — закончил он.

— У кого еще есть ключ от покоев графа?

— Ни у кого, кроме самого милорда, — ответил сэр Пьер. — Во всяком случае — насколько мне известно.

— И где этот ключ?

— На месте, в связке у него на поясе. Я специально посмотрел.

— Хорошо. Тогда оставим дверь запертой. Вы совершенно уверены, что тело остыло?

— Остыло и окоченело, святой отец.

— Значит, он мертв уже давно.

— Надо сообщить леди Элис, — сказал сэр Пьер.

— Да, — отец Брайт кивнул. — Графиню д’Эвро следует уведомить, что теперь она наследует управление графством.

На мгновение на лице сэра Пьера появилось замешательство; видимо, он еще не до конца осознал все последствия смерти графа.

— Я скажу ей сам, Пьер. Она, вероятно, уже сидит на своей скамье. Зайдите в церковь и тихо скажите графине, что я хочу с ней побеседовать. И больше ничего.

— Понимаю, святой отец, — сказал сэр Пьер.

В церкви собралось человек двадцать пять — тридцать, по большей части женщины, но Элис, графини д'Эвро, среди них не оказалось. Тихо, стараясь не привлекать к себе внимания, сэр Пьер прошел мимо полупустых скамей в нартекс. Здесь и была графиня; она, видимо, только что вошла в дверь и поправляла накинутую на голову черную кружевную мантилью. «Слава Богу, — подумал сэр Пьер, — что не мне придется сообщить ей такую новость».

Довольно некрасивое, редко улыбающееся лицо миледи выглядело, как всегда, печальным. Крупный нос и квадратный подбородок, сообщавшие графу некую вызывающую привлекательность, придавали его сестре вид очень серьезный и довольно-таки — несмотря на великолепную фигуру — бесполый.

— Миледи, — сказал сэр Пьер, остановившись перед ней, — преподобный отец просит вас поговорить с ним перед мессой. Он ждет вас у двери ризницы.

Крепко прижав к груди четки, графиня судорожно перевела дыхание:

— О, сэр Пьер. Простите, ради Бога, я почему-то испугалась. Я вас не заметила.

— Извините, миледи.

— Ничего, просто я немного задумалась. Вы не откажетесь проводить меня к преподобному отцу?

Услышав их шаги в коридоре, отец Брайт немного успокоился. Он нервничал, так как месса уже запаздывала на целую минуту; полагалось начинать ее точно в семь пятнадцать.

Как и ожидал отец Брайт, свежеиспеченная графиня д’Эвро восприняла известие спокойно. Мгновение помедлив, она перекрестилась и сказала:

— Пусть земля ему будет пухом. Я оставляю все на ваше попечение, святой отец, сэр Пьер. Что теперь надо делать?

— Пьер должен как можно скорее сообщить о происшедшем по телесону[2] в Руан, Его Высочеству. Я объявлю о смерти вашего брата и попрошу собравшихся помолиться об упокоении его души, — однако, думаю, не стоит пока говорить ничего о том, как он умер. Лишние разговоры и измышления просто ни к чему.